35 лет назад произошла авария на Чернобыльской АЭС. Трагедия произошла в ночь на 26 апреля 1986 года в результате взрыва на 4-м энергоблоке станции, расположенной на территории Украины (в тот момент – Украинской ССР) на правом берегу реки Припять в 12 километрах от города Чернобыль Киевской области.
В честь этой даты мы решили привести рассказ одного из очевидцев - Олега Анатольевича Корольчука. Он - водитель. Простой человек. Не тушил энергоблок, не был и в числе тех, кого требовалось спасать. Он сам, в какой-то степени, спасатель. Хотя из природной скромности от данного звания отказывается. Предпочел бы забыть то, что видел и слышал. Но не забыл. И рассказал нам.
Я родился в Якутске. Перед Великой Отечественной Войной мой дед по линии матери был временным директором кожевенно-обувного завода (сейчас «Сахабулт»). Отец – украинец. Сюда приехал после окончания службы в рядах Советской армии по комсомольской путевке.
Я закончил 8 классов. Поступил в ГПТУ №14, что находилось на ул.Строителей. По завершению учебы я строил ряд объектов в г.Якутске, среди них: Дом быта, гостиница «Лайнер», Завод землеройной техники, 2 детских садика, АОПП (авиационный отдел почтовых перевозок). Отслужил в армии в инженерных войсках. Окончил автошколу, далее работал по специальности водителем в автоколонне №1366. Однажды, находясь в отпуске, поехал к родне на Украину. 1 мая 1985 года очутился в Киеве, где познакомился с будущей женой. Свадьбу сыграли 8 июня 1985 года. 2 апреля 1986 года родилась дочь. Через 24 дня произошла авария. Официальной информации не было; работала цыганская почта, слухи, да и только. Тем не менее, на ликвидацию аварии бросили силы со всего СССР.
В то время я работал в государственном такси. Было мне 23-24 года. Однажды посреди ночи был разбужен 3 людьми. Могу поручиться за регалии только одного из них – представителя военкомата. Про остальных двоих не знаю. Меня подняли с постели: «Вы военнообязанный? Вы должны нам помочь эвакуировать людей!», - в сонном состоянии я выяснять ничего не стал. 29-30 апреля я был на эвакуации людей из Чернобыля. Спал по 6 часов. Глаза «продрал» (как песком засыпанные) – и вперёд. Поразило, что в пунктах, мимо которых я проезжал, ни одной живой души не было. Как вымерли. Разве только кошки и собаки одичавшие бродили. Колонны автобусов распределялись по кварталам, по городской и сельской местности. Около автобусов стояли врачи и проверяли у пассажиров наличие признаков радиации. Транспорт поступал со всей Украины в огромном количестве. Только в моей колонне было порядка 30. Они направлялись в сторону курортных зон, в санатории Пуща-Водица под Киевом, так как те считались менее зараженными. Остальные колонны двигались одна за другой по объездным путям, чтобы не привлекать внимание; впереди шла машина ГАИ. Помню до сих пор, какой истошный крик стоял в салоне. «Выпустите нас! Я больше туда не вернусь! У меня корова недоенная!...». Людей заталкивали насильно. Люди сопротивлялись. Хоть им и обещали, что вернутся на места через 3 дня – сопротивлялись всё равно. Я слушал это, не вмешивался (да и какое имел на то право?). Однако вспоминать по-прежнему больно.
По окончании эвакуации я вернулся в государственное такси. Жену и новорожденную дочь отправил к бабушке жены на Полтавщину. Однажды пришел на работу, откуда меня отправили на обслуживание военкомата, а затем -- в Киевский военный трибунал. На территории Украины было много частей из разных округов бывшего СССР. А где находятся такие соединения, должны присутствовать Военная прокуратура и военный трибунал (10 человек). Им приходилось выезжать, в том числе, и на ЧаЭС. Разные проступки среди солдат рассматривались. Распивание спиртных напитков, поножовщина, воровство, мародерство, изнасилование…. Слышал, трибунал тот правовые лекции читал. Чем еще они занимались – не знаю, не видел. Мое дело простое – возить на «Волге» офицерский состав, а как они своим временем распорядятся – меня не касалось. Возил с 29 сентября 1986 года по 18 февраля 1987 года. Из средств защиты: респираторы «Лепесток», разовые колпаки. Дозиметры, солдатская форма, таблетка йода.
Если при выезде из зоны от одежды фонило радиацией – её утилизировали. Машину отправляли на обработку. Если и после этого датчики зашкаливали, технику списывали и ставили на спецплощадку, а то и хоронили в спецмогильниках. Зоны делились по степени заражения. Что я мог сделать, чтобы предотвратить облучение? Да ничего. Меньше гулял (старался) в особо зараженных местах. Однако, если дан приказ… Я – человек военный, не привык обсуждать приказы. К тому же, в те года о радиации многого не знал. Это враг, которого не видишь, не чувствуешь. Разве только через сладость на губах; они быстро засыхали. Во рту – привкус металла. Страха не было. Только смесь лёгкой тревоги и любопытства: чем же в будущем это обернется?.. А обернулось вот чем. По возвращении домой я не мог спать на левом боку. К непогоде выкручивало суставы. Начались сильнейшие головные боли. У меня, у молодого парня, самочувствие – как у старика! Мигрень не снимали никакие таблетки. Врачи наотрез отказывались связать это с Чернобылем. Говорили что угодно, только не про радиацию. Даже заставили удалить миндалины, чтобы ноги не выкручивало. На сегодняшний день я перенес несколько операций. Переболел раком щитовидной железы; сейчас она тоже тревожит, прохожу обследование. Но я не жалуюсь. Я привык с этим жить. Главное, когда потребовалось, дело свое выполнил честно. Не прятался. Нужно, значит, нужно.
Материал подготовила КОСЕНКО Н.Ю.
(Орфография и пунктуация автора сохранены)
Благодарим за содействие Шманёву Юлию Павловну, сотрудника пресс-службы и Главное управление МЧС России по Республике Саха (Якутия).
